Звезды и Трамп: что и как говорили о достижениях науки в 2017 году

Уходящий год был богат на научные открытия, но политические решения, принятые в 2017 году в ведущей научной державе США, могут создать проблемы для успехов ученых в будущем

Традиционная предрождественская рубрика журнала Science называется «Прорывы года» (Breakthrough of the Year). Эксперты одного из самых авторитетных научных изданий в мире выбирают десять достижений, иногда дополняя их провалами года, рейтинг публикуется в последнем номере и становится вехой: таким запомнится этот год в науке. Но в 2017 году портал LiveScience отметился другим рейтингом — о чем говорили о науке в Twitter. Темы не совпали.

Научная политика

Twitter стоит выбрать для анализа научных итогов года: в англоязычном интернете это основная площадка для профессионального общения. Twitter исследуют социологи для анализа общественного мнения, а социологи науки — при изучении резонанса от научных статей.

Так вот, самое завидное единодушие Science и научный Twitter проявили в рубрике «провал года» — это отношения нового президента США Дональда Трампа с учеными. Хештег #ScienceMarch начался с марша за науку 22 апреля 2017 года — для его анонсирования и координации. В марше приняли участие более миллиона человек по всему миру, из них — 100 тыс. человек только в Вашингтоне, в том числе и под лозунгом Make America Think Again («Научи Америку снова думать» вместо «...снова станет великой»). Однако уже после этого марш зажил своей жизнью в Twitter. Ученые, научные коммуникаторы и сочувствующие обсуждали, как сделать так, чтобы значимые решения, вроде выхода США из Парижского соглашения по климату, принимались на основе объективных данных, а не предвыборных обещаний. Обсуждается и более широкий круг тем: межкультурный диалог, демократический протест, коммуникации в эпоху всеобщего интернета.

Спустя почти год после смены власти в Белом доме конфликт не только не разрешился, но и в каком-то смысле зашел в тупик.То, что изначально выглядело как опасения ученых, оформилось в планы, а местами — и политические решения. Кроме скандального (правда, мало что меняющего по факту) выхода из Парижского соглашения, Трамп уже внес в конгресс бюджет, предполагающий серьезное урезание расходов ведущих грантовых агентств США, включая самые значимые — Национальный научный фонд (NSF) и Национальный институт здоровья (NIH). В США, в отличие от Европы, практически отсутствует государственное финансирование науки на базовом уровне. Деньги приходят от фондов — как государственных, так и частных — система разнообразна и гибка. Изменить ее в одиночку президент не сможет,да и конгресс, возможно, заблокирует такие радикальные меры, но сигнал послан ясный.

Еще один тревожный звонок — до сих пор пустующее кресло советника президента по науке. Советник Обамы по науке профессор Джон Холдрен существенно влиял на приоритеты и объем поддержки фундаментальных исследований. Научное сообщество находится в состоянии выбора из двух зол и приходит к тому, что отсутствие советника вообще, возможно, даже лучше, чем назначение на этот пост некомпетентного человека. Но пустующее кресло — тоже сигнал: американский президент просто не считает науку заслуживающей внимания. Для России это значит то же, что и для всего остального мира: риски для глобальной науки. Многие проекты, финансируемые США, носят глобальный характер, будь то миссии НАСА или экологический мониторинг, клинические медицинские исследования или физика элементарных частиц.

Слияние звезд

Несмотря на все эти сложности, ученым в 2017 году удалось сделать очень многое. Главным прорывом года Science назвал первое в истории наблюдение слияния двух нейтронных звезд, а точнее — наблюдение возникших в результате гравитационных волн. Выбор, возможно, не самый оригинальный — в 2016 году прорывом года были названы также гравитационные волны, только тогда их зарегистрировали впервые при столкновении черных дыр, а не нейтронных звезд. Однако фундаментальное значение этих открытий, предсказанных еще Эйнштейном, столь велико, что не грех упомянуть о них два года подряд. Гравитация остается последним форпостом неизвестности среди взаимодействий, которые держат вместе частички, составляющие наш мир — про электричество, например, мы все хорошо понимаем, как и про слабые взаимодействия элементарных частиц в атомах. Наблюдение гравитационных волн — еще не окончательный ответ, но уже большой шаг к нему. И не зря ведущие научные организаторы этих работ Райнер Вайсс, Барри Бэриш и Кип Торн, также известный как научный консультант и вообще душа фильма «Интерстеллар», получили Нобелевскую премию по физике 2017 года.

В прорывах года отметилась еще одна Нобелевская премия — за криоэлектронную микроскопию. Сам метод, позволяющий видеть структуры биологических объектов вплоть до каждого атома, заморозив их, был создан не в этом году, но продолжает развиваться и давать важные результаты.

Еще четыре открытия читатели Science выбрали голосованием, так в рейтинг попали генетика и физика. Был отмечен успех терапии спинальной мышечной атрофии, а также точечное редактирование мутаций, лекарство от нескольких видов рака, а также компактный детектор самых неуловимых во Вселенной частиц — нейтрино.

Открытия в сетях

С помощью Twitter ученые пытались рассказать, как делаются исследования, о которых мы потом читаем. Хештег #ActualLivingScientist (что-то вроде «настоящий живой ученый») возник в ответ на сообщение о том, что американцы не знают никого из живущих ныне исследователей. Вот ученые и начали представляться. С хештегом #PregnantinTheField женщины-археологи, геологи и другие «полевые бойцы» рассказывали о своей работе «в положении». Ученый — тоже человек, женщина — тоже ученый, беременность не болезнь. Изрядной долей самокритики отметились использовавшие хештег #FieldworkFail — когда в работе в поле что-то пошло не так или совсем не так. Например, ты приклеил себя к крокодилу или в твоем спальнике ко сну отходит змея, съевшая крысу.

Впрочем, работа биологов и антропологов давала в этом году и более традиционные результаты. Палеоантропологи из Лейпцига отметилиcь идентификацией самого древнего из известных черепов настоящего Homo Sapiens. Он из Марокко, и ему около 300 000 тысяч лет, что на 100 тыс. лет больше, чем предыдущему официальному «прапрадедушке» из Эфиопии. А на Суматре был найден наш далекий кузен — Pongo Tapanuliensis — еще один вид человекообразных обезьян, к семейству которых принадлежим и мы, а также бонобо, шимпанзе, гориллы и орангутаны. В последний раз семья расширялась 90 лет назад.

Ну а самым любимым и мирным хештегом, объединивших и ученых и обывателей в едином порыве интереса к науке, стал #SolarEclipse2017. Солнечное затмение 21 августа пробудило в людях интерес к Солнцу и дало ученым возможность поговорить сразу и о физике, и об астрономии, и о медицине (нельзя смотреть на затмение невооруженным глазом!). Весь Twitter​ говорил о науке в тот день, чего я желаю ему и в будущем.

Источник