Сергей Рахлин: Я назвал Казахстан идеальным Советским Союзом

Член жюри XIV кинофестиваля Шакена Айманова, прошедшего в конце ноября в Алматы, — Сергей Рахлин — один из тех, от кого зависит, кому достанется очередной «Золотой глобус», ведь он — член Голливудской ассоциации иностранной прессы, вручающей эту престижную награду уже 22 года.

После его первого интервью со звездой — французским режиссером Клодом Лелюшем, получившим в 1996 году «Золотой глобус» за фильм «Отверженные», у Сергея Рахлина были десятки, если не сотни встреч с популярными актерами и режиссерами. Мы поговорили с ним о звездах, о том, как устроена эта престижная премия изнутри и даже сделали для себя открытие — оказывается, на «Золотой глобус» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке» от одной страны можно подавать несколько картин!

— Вы являетесь не просто членом Голливудской ассоциации иностранной прессы, вручающей «Золотой глобус», но и председателем комитета по фильмам, снятым на иностранном языке, в чем заключается ваша работа?

— В структуре нашей организации несколько комитетов: по пресс-конференциям, по художественному кино, по телевидению, я отвечаю за комитет по фильмам, снятым на иностранном, то есть не на английском языке (его там должно быть меньше 51 процента). Я работаю на этой позиции около 10 лет и у меня круглогодично оплачиваемая административная должность — занимаюсь всеми вопросами, связанными с этими фильмами. В разные годы я был и просто членом Голливудской ассоциации иностранной прессы, и ответственным секретарем, и членом совета директоров 7 раз, но сейчас занимаюсь тем, что всегда хотел.

— Мы видим, как изменился «Оскар»" за последние годы — там стали награждать тех, кого раньше всегда упускали из виду, а что с «Золотым глобусом», как часто там меняются правила? Насколько подвижна в этом плане премия?

— Мы тоже меняемся, но искусственно раздувать нашу ассоциацию, как это произошло с киноакадемией, не планируем. К каким-то изменениям мы, безусловно, приглядываемся. Вот"Оскар" не так давно изменил, к примеру, правила голосования за фильмы на иностранном языке. Сейчас за эту номинацию может голосовать любой из академиков, а не какие-то специальные люди, которые были закреплены за этой категорией. Раньше там заседали какие-то пожилые кинематографисты, у которых очень много свободного времени, чтобы смотреть кино. Сейчас у них любой академик может голосовать за эти фильмы, единственное, что он должен взять на себя обязательство просмотреть, как минимум, 12 картин в этой категории.

— А как проходит процедура голосования на «Золотом глобусе»? Вы вместе смотрите картины, спорите?

— Нет, это абсолютно тайное голосование. Перед тем как принять решение, мы ничего не обсуждаем друг с другом. Пытаться повлиять друг на друга мы не можем, это запрещено. Можно голосовать электронным путем, можно по старинке — на бумаге и отправить результаты почтой. Может, я старомодный, но предпочитаю голосовать не на компьютере, а через бумажные анкеты. Там уже точно ничего не спутаешь. Все результаты обрабатывает известная аудиторская компания Ernst&Young, которая делает это уже много лет, так что никаких утечек быть не может.

— Все престижные премии отчасти политика, как считаете, часто ли на «Золотом глобусе» кино побеждает политику?

— Вот вы спросили про политику, и первое, что пришло мне на ум, это то, что председатель жюри фестиваля Шакена Айманова — обладатель «Золотого глобуса» Сиддик Бармак, снявший фильм про афганскую девочку, которая пряталась за мужским именем Усама. Естественно, интерес к такой картине в Америке былповышенный. А знаете, кого он в том году опередил? Звягинцева и его «Возвращение!!Когда узнал, что в вашем жюри будет Бармак — обрадовался, ведь я был в числе тех, кто оценил его работу. Что касается политики, то мне кажется, что «Золотой глобус» менее политизирован, чем «Оскар», как минимум в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». На «Оскар» ведь едет один фильм от страны, и кто выдвигает эти картины — одному богу известно. У нас можно подать заявку на несколько картин от одной страны. В этом году от России у нас участвует 6 картин, какая из них попадет в номинацию или не попадет вовсе, скоро узнаем.

— Понятно, что входить в число тех, от кого зависит, кому вручат «Золотой глобус», очень престижно, но вы имеете какие-то еще привилегии перед остальными журналистами, кто также пишет о кино?

— Есть. К примеру, мы хоть и берем групповое интервью, но у нас оно длится 45 минут. Конечно, и там нельзя зевать — ты должен задать свои вопросы, но у нас нет беспорядка, никто никого не перебивает, поднял руку — вопрос твой. К тому же дважды в год мы можем ездить на любые 2 фестиваля за счет организации. Конечно, это не просто приятная поездка, а рабочая командировка. Часто приглашают на другие фестивали — посидеть в жюри, вот как на фестиваль Шакена Айманова.

— Какого впечатления от нашего фестиваля и Казахстана в целом, вы ведь у нас впервые?

— Я назвал Казахстан идеальным Советским Союзом, о котором мы мечтали, но которого у нас не было. Почему Союзом? Ну, потому что здесь какая-то своя, отличная от остального мира культура, и при этом все мило, тепло и расслабленно, мне нравится.

— От человека, который живет вЛос-Анджелесе, city of stars, как пели в «Ла-ла-лэнде», это слышать неожиданно…

— Ну и что, что сити оф старс? Звезды сами по себе, я сам по себе. А потом, это же все с годами приедается… Нет, все эти актеры и режиссеры — милые люди, но мы нужны им, они нужны нам, и все.

— В массовой культуре критики представляются очень влиятельными людьми, их демонизируют, боятся, заискивают…

— Ну, это давно не так. Были времена великих критиков, когда такие как Полин Кейл могли дать фильму «зеленый свет» или наоборот могли уничтожить его, особенно если речь шла об иностранных картинах. О таких критиках говорили «she could make or break». Но сейчас каждый может критиковать. Трейлер не успел выйти, а его уже критикуют все кому не лень. Да и кого волнует мнение критиков, если фильм приносит многомиллионную кассу? Ну, критикуют его на Rotten Tomatoes, это сайт, где выкладываются рецензии, и «закидывают помидорами» (в переводе Rotten Tomatoes — «гнилые помидоры»). Ну и что? А вдруг в прокате он делает рекорд? Да и сколько раз критики ошиблись, не распознав фильмы, которые сейчас считаются абсолютной классикой…

— То есть профессия себя изжила?

— Думаю — да, профессия критика умерла, хотя в свое время была очень нужной. Вот я занимался критикой и детальным разбором картин, при этом все это читали миллионы. К примеру, тираж «Известий», где я публиковался, был 12 миллионов, а у другого моего издания — газеты «Аргументы и факты» тираж был, только не падайте, — 33 миллиона! Ее даже в «Книгу рекордов Гиннеса» заносили как абсолютный рекорд. А «Советский экран»? Там же тираж был 3 миллиона! Неплохо, да, для издания о кино?

— А на бытовом уровне вам это приносило какие-то бенефиты?

— Нет, мои же статьи печатали без фото — фамилию-имя знали, а в лицо не узнавали. А вот когда стали печатать мои фотографии в обнимку со звездами (кстати, только нам можно фотографироваться с актерами на память, другим журналистам — нет), тогда началось. Доходило до смешного — некоторые русские ресурсы мне приписывали романы, которых не было.

— Пока мы с вами говорим, вы все время тепло говорили о Советском Союзе, но сами-то решили эмигрировать…

— И при этом я не могу жаловаться на советскую власть. Никакого особого давления никогда не ощущал, я был востребован — в СССР я работал ответственным секретарем легендарного рижского журнала «Кино». К счастью, мы не были печатным органом ЦК компартии Латвии, а подчинялись напрямую «Кинопрокату» и писали только о кино. Так что никаких обид у меня быть не может.

— И последнее, сейчас, когда вы состоите в Голливудской ассоциации иностранной прессы, вам можно иметь свои интересы в кинобизнесе, или вы должны быть абсолютно независимы?

— Работать для студии, представившей фильм на «Глобус», безусловно, нельзя, тогда надо официально отказаться от голосования по фильму, представленному этой студией (за другие картины голосовать можно). Но работать вообще в кино не возбраняется, я, например, еще и сценарист. Года три назад я написал сценарий к короткометражному фильму «Брут», который снял Константин Фам. У него был альманах «Свидетели», посвященный холокосту, в котором было три фильма: первый «Туфельки», он выдвигался даже на «Оскар», ведь был рассказан необычно — там всю историю показывают только через туфли. Сценарий ко второму фильму «Брут» написал я по рассказу «Собачья жизнь» чешского писателя еврейского происхождения Людвига Ашкенази. Это история о домашней собаке, которую эсэсовцы превратили в свою служебную овчарку. Правда, режиссер несколько изменил сценарий, что ж — это его право. В третьем фильме «Скрипка» рассказываются события через скрипку, ставшую свидетельницей преступлений. Сейчас вовлечен в продвижение телесериала как продюсер. Так что, работать в кино, а не только писать о нем, мне очень интересно!

Источник