Неуместный спор: как Верховный суд ограничил право пересматривать сделки

Верховный суд сделал четкий выбор в пользу максимального сохранения юридической силы сделок — постановление ВС стало кульминацией долгой реформы корпоративного права ​Российским компаниям стоит внимательно изучить постановление пленума Верховного суда «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность». Теперь у них меньше поводов опасаться, что совершенные ими крупные сделки или сделки с заинтересованностью будут оспорены. Новые правила защищают и контрагентов компаний, сводя к минимуму ​риск признания сделок недействительными. Но есть и оборотная сторона: миноритарным акционерам станет гораздо сложнее бороться с выводом активов.

Экстраординарные сделки

Постановление пленума ВС стало итоговым в серии мер, направленных на ужесточение оспаривания такого рода сделок. Крупные сделки и сделки с заинтересованностью называют экстраординарными: они выходят за рамки обычной хозяйственной деятельности компаний, требуют специальной процедуры одобрения советом директоров либо собранием акционеров и могут быть оспорены. Эти виды сделок, позаимствованные из американского права, появились при принятии законов об АО (1995 год) и об ООО (1998 год). Крупные сделки касались имущества стоимостью выше 25% балансовых активов компании. Сделками с заинтересованностью стали называть сделки, совершаемые владельцами либо руководителями компании с аффилированными либо подконтрольными им контрагентами.

Лаконизм первых законов привел к злоупотреблениям: оспорить можно было едва ли не любую сделку компании, особенно на фоне заниженной балансовой стоимости активов. Первый шаг к ограничению числа споров сделали пленумы ВС и Высшего арбитражного суда (ВАС) еще в 1997 году, разъяснив применение закона об АО. Ограничения появлялись и в законодательстве. Так, в 2001 году из категории крупных сделок были изъяты операции компаний со своими акциями, появились исключения и для сделок с заинтересованностью (сейчас в законе об АО уже 12 пунктов таких исключений). Долгое время, однако, оспаривание экстраординарных сделок считалось наиболее эффективным способом защиты миноритариев компаний от вывода активов. Известное постановление пленума ВАС 2003 года по закону об АО ориентировалось, скорее, на признание таких сделок недействительными, нежели на оставление их в силе. Впрочем, тогда появилось важное разъяснение, что срок исковой давности для оспаривания таких сделок является сокращенным и составляет год (общий — три года).

Банкиры и антирейдеры

Гром грянул в 2006 году, когда, на фоне бурного роста кредитования сделки с заинтересованностью стали оспаривать для «стряхивания» обеспечения с банковских кредитов — поручительств и залогов. Поручителем либо залогодателем по долгам заемщика перед банком выступала связанная с ним компания, например, структуры одного холдинга, и отношения попадали в категорию сделок с заинтересованностью. Банки не могли проверить, соблюдались ли внутри компаний правила одобрения таких сделок. А миноритарии компаний, предоставивших залог или поручительство в пользу заемщика, спешили их оспорить, ссылаясь на нарушения внутрикорпоративных процедур. Под удар попали Сбербанк, Альфа-банк, проблема дошла до ВАС.

20 июня 2007 года появилось постановление пленума ВАС № 40 о сделках с заинтересованностью. В нем признание сделки недействительной ставилось в зависимость от добросовестности контрагента (в рассматриваемом случае — банка) и субъективного критерия — мог ли контрагент знать о нарушениях, допущенных компанией при совершении сделки с заинтересованностью, и мог ли он проверить соблюдение всех корпоративных процедур внутри этой компании.

Критерий оказался эффективным и вскоре появился в законе об АО — существенные поправки были внесены в июле 2009 года в рамках специального антирейдерского пакета законов. Оспаривание экстраординарных сделок хоть и не считалось самостоятельным инструментом рейдерских захватов, но иски миноритариев использовались для давления на компанию, обеспечительных мер, ареста имущества. Поправки серьезно ужесточили правила: для оспаривания сделки акционер должен был иметь возможность влиять на результаты голосования при ее одобрении, спорная сделка должна была повлечь убытки, а контрагент — знать о нарушениях.

В 2013 году субъективный критерий осведомленности контрагента был включен в новые положения Гражданского кодекса (ГК) о недействительности сделок — в статьи 173.1, 174 ГК, касающиеся нарушений со стороны руководителей компаний.

Исключительное оспаривание

А с 1 января 2017 года вступили в силу изменения законов об АО и ООО, которые ввели новые ограничения: оспаривать сделки вправе не любой миноритарий, а тот, у кого есть минимум 1% голосующих акций. Закон четко определил, что сделками, «не выходящими за пределы обычной хозяйственной деятельности» и не подпадающими под экстраординарные, могут быть любые профильные сделки, если они не приводят к прекращению деятельности компании, изменению ее вида или масштаба.

Пленум ВС, однако, пошел дальше. Если раньше ВАС требовал, чтобы истец, оспаривающий сделку, доказал наличие признаков, позволяющих считать сделку крупной либо с заинтересованностью, то ВС требует от истца доказать, что сделка вышла за пределы обычной хозяйственной деятельности компании. Истец должен также доказать, что контрагент по сделке знал об ее экстраординарном характере и нарушении порядка одобрения. К контрагентам, напротив, ВС относится значительно либеральнее: они не обязаны проверять, является ли сделка крупной либо с заинтересованностью, — достаточно, чтобы они проверили полномочия руководителя компании по данным ЕГРЮЛ.

Меняются и правила исчисления срока исковой давности для оспаривания сделок акционерами: годичный срок для них начинает отсчитываться с момента, когда о нарушениях узнали руководители компании, которые, возможно, сами же совершили спорную сделку — по сути, с момента совершения сделки. Если же информация о сделках не раскрывается, акционеры рискуют пропустить срок на оспаривание. А исчисление срока с момента, когда о нарушении узнал сам акционер, ВС допустил только в случае, если акционер докажет, что сделка была совершена руководителями компании по сговору с контрагентом. Доказать это почти невозможно.

Иную позицию высказывала коллегия ВС по экономическим спорам в августе 2016 года по делу, известному как «дело Vilhelmina». Миноритарий оспорил сделку, по которой контролирующий участник компании вывел активы — земельные участки. Информация о сделке утаивалась. Годичный срок с момента совершения сделки миноритарий пропустил, но суд исчислил срок с момента, когда миноритарий узнал о нарушении, и иск удовлетворил. Дело вошло даже в Обзор судебной практики ВС № 3 за 2016 год, но теперь позиция изменилась.

ВС делает четкий выбор в пользу максимального сохранения юридической силы сделок. Оспорить сделку можно будет в исключительных случаях. Взамен ВС предлагает миноритариям предъявлять к руководителям компаний требования о возмещении убытков. Вот только добиться такого возмещения будет совсем непросто.

Убытки forever

Связь экстраординарных сделок с убытками можно проследить, например, в деле о взыскании с норвежской Telenor убытков в пользу российского «Вымпелкома»: в 2008 году миноритарий «Вымпелкома» подал иск на $3,8 млрд, суд взыскал с Telenor (владел около 30% акций «Вымпелкома») $1,73 млрд. Убытки возникли из-за сделки с заинтересованностью — приобретения 100% акций «Украинских радиосистем». Правда, к убыткам привело не совершение сделки без одобрения, а, наоборот, блокирование сделки директорами со стороны Telenor, у которой были свои интересы на украинском рынке. Прецедента не получилось: стороны пришли к соглашению, и кассационный суд дело прекратил.

Первые дела о взыскании убытков с руководителей компаний стали появляться в ВАС с 2007 года, однако заканчивались отказом. Разъяснения ВАС дал в постановлении пленума от 30 июля 2013 года № 62. Примеры взыскания убытков с руководителей сейчас есть, однако такие дела чаще касаются арбитражных управляющих при банкротстве либо директоров, ответственных за неуплату компанией налогов. Жалобы граждан, с которых многомиллионные убытки взыскали налоговики, рассматривал Конституционный суд: в постановлении от 8 декабря 2017 года он сказал, что с руководителей можно требовать убытки только при невозможности взыскания налогов и санкций с самих компаний, например, после их ликвидации.

Прецедентом могло стать дело экс-руководителя Кировского завода Георгия Семененко, совершившего сделки с заинтересованностью. Акционер предъявил иск об убытках на 580 млн руб., полагая, что сделки привели к выводу активов завода. Дело началось в 2010 году, в марте 2012 года дошло до президиума ВАС, который направил его на новое рассмотрение. Последнее решение об отказе в иске суд первой инстанции в Петербурге вынес 4 июня 2018 года. Параллельно суд с 2010 года рассматривает дело об оспаривании сделок с заинтересованностью: очередное заседание в суде первой инстанции назначено на конец июля. Однако дело Кировского завода, обещавшее стать резонансным из-за снятия корпоративных покровов с офшорных компаний, рискует стать примером провала попытки взыскать убытки, причиненные экстраординарными сделками.

Источник